читать дальшеХаус ненавидит дежурства в клинике. В его личном рейтинге, мешающих жить факторов, они номер два после боли. Или три. Или пять. По крайней мере, точно в первой десятке. Осматривать хронический насморк, ранние токсикозы и врождённую глупость, бесперебойно поставляемые адским конвейером страховок, что ещё может так качественно испортить день? - Скажи мне, что в приёмной никого, Мег! – Не останавливаясь, приветствует Хаус. Но уйти не успевает. Будь его нога здорова, а шаг таким же быстрым, как до инфаркта, он бы успел, проскочил на последних секундах и, притворившись глухим, растворился в больничных коридорах на несколько часов. - И не мечтайте. – Уже у самого конца стойки регистрации Мег, дежурная и очень обязательная сестра, преградила путь папкой с первичным осмотром пациента. – Вторая смотровая. Два панка. Один, похоже, обдолбанный. - Прекрасное утро. В смотровой Хаус находит двух маргинально одетых сопляков, о чём-то спорящих на итальянском. Один, в полосатом свитере - светлой памяти Фреди Крюгера, уже начинает закипать, тогда как второй, флегматичный, с подведёнными глазами, добивает его монотонным бубнежом. - Отлично, гости из старой доброй Европы. На что жалуемся? Я сегодня очень тороплюсь. – Хаус тростью подтягивает к себе стул. – Ну? - Он кашляет кровью. – Блондин нескромно указывает пальцем на сотоварища, чуть не попав ему в глаз пальцем. – Чуть свитер мне не испортил нарочно. - А вы бы меня меньше колотили по животу, семпай. – Скучным голосом отзывается второй. – У меня горло поцарапано. А он – кивок в сторону старшего – просто хочет поиграть в доктора. - Тогда вы не по адресу, ребята. Через две улицы отсюда есть отель, там и играйте. – Хаус поднимается и разворачивается, чтобы уйти. - Этот гадёныш мне пальцы откусит. Заштопайте ему горло здесь, он всё равно боли не чувствует. А в карте запишем бронхит. Хаус останавливается и заглядывает в карту. Тощий парень слишком уж нагло говорит, тихо двигается, и безделушку на голове носит совсем уж неприлично дорогую. В персональных данных карты записан Фран Смит - который равнодушен к боли. Не умно, но весело. Хаус разворачивается, грузно опёршись на трость. - И как же Фран Смит так оцарапался? - Неаккуратно завтракал. - Семпай, пытался запихнуть мне в горло стилей. – Одновременно говорят «панки». И старший ощутимо толкает младшего в плечо. - Здесь кто-то лишний. – Хаус многозначительно замолкает и смотрит в лицо блондину. Тот фыркает, минут пять скалится и переминается с ноги на ногу. Но уходит. - А вы весёлый, доктор. Мне нравится. На прощание он заезжает младшему локтем, безошибочно попав в солнечное сплетение. Тот сдавленно выдыхает, но не морщится. - Не церемоньтесь, с этим мелким. Я не люблю ждать. Дверь нарочито громко хлопает. Хаус переводит взгляд с неё на пациента. - Близкие у вас отношения. - Аж до самого горла. – Равнодушно тянет паренёк. – Порез не серьёзный. Я просто мстил семпаю. Он замолкает и ничего не выражающим взглядом сверлит папку. - Давайте запишем бронхит, и я пойду. Не хочу снова в сендвиче найти иголку. – Так же папке поясняет пациент. - У тебя же нет анальгезии. – Вкрадчивым голосом сообщает ему Хаус, откладывая папку на стол. Парень поднимает на него мутные глаза с длинными нарисованными к скулам стрелками. - Не рассказывайте семпаю, не отстанет же. – Также вкрадчиво, отвечает он, чуть-чуть приподнимая уголки губ в улыбке. Хаус улыбается в ответ. - Викадин будешь?