ну вот и все, вроде. Все вещи упаковала, собралась, все проверила и перепроверила. Честно буду скучать во всем друзьям, но постараюсь держать связь хотя бы тут - хоть по строчке, но отписывать.
Хорошо вчера поревели с Флай, угу. Слышишь, придурок? Я тебя люблю. И это не просто сова. Понял, придурок? Не реви тут без меня. буду скучать.
[20:46:59] ваш капитан о.: Ри-сан [20:47:03] ваш капитан о.: еще раз спаисбо за рисунок [20:47:04] ваш капитан о.: Т___Т [20:47:20] :3: люблю тебя же :3 [20:47:34] ваш капитан о.: правда? т_т [20:47:42] :3: даа
simple planOh oh oh let’s go My fender strat sits all alone collecting dust in the corner I haven’t called any of my friends I’ve been MIA since last December My blackberry’s filled up with E-mail my phone calls goes straight through to voicemail
Cuz on the street, or under the covers we are stuck like two pieces of velcro At the park, in the back of my car it don’t matter what I do, No, I can’t keep my hands off you (can’t keep my, can’t keep my) Can’t keep my hands off you (can’t keep my, can’t keep my)
There’s fungus growing in the icebox All I got left are fruit roll ups my clothes are six months old but I don’t care, no no no I don’t notice my bills pile is so high, it is shocking the repo man just keeps on knocking
cuz on the street, or under the covers we are stuck like two pieces of velcro at the park, in the back of my car it don’t matter what I do, No, I can’t keep my hands off you (can’t keep my, can’t keep my) Can’t keep my hands off you (can’t keep my, can’t keep my) can’t keep my hands off you
sorry to all my friends and to anyone to anyone I offend but i can’t help, no i can’t help it can’t keep my, can’t keep my (can’t hands my hands off you) can’t keep my, can’t keep my (can’t hands my hands off you) can’t keep my, can’t keep my (can’t hands my hands off you) can’t keep my, can’t keep my (can’t hands my hands off you)
cuz on the street, or under the covers we are stuck like two pieces of velcro at the park, in the back of my car it don’t matter what I do, No, I can’t keep my hands off you (can’t keep my, can’t keep my) Can’t keep my hands off you (can’t keep my, can’t keep my) can’t keep my hands off you
Нет, я конечно знала, что она умрет. Это было понятно еще тогда - после второго инсульта. Да и возраст давал о себе знать. Я знала, но до последнего не хотела верить. Как-то вечером поплакала и вроде стало легче, и вроде появились силы снова верить в то, что все будет хорошо. И в то, что бабушка доживет до времени, когда я буду ходить к ней на уроки эстонского. И что до моего четырнадцатилетия доживет. И до Дайашкиной свадьбы. И до папиного дня рождения. И до своего - тоже. Почему-то я всегда думала, что если произойдет что-то такое, то я непременно буду рыдать. Я не смогу успокоится и буду биться в истерике. Но почему-то ничего этого нет. Несколько слезинок упавших в чай - и все. И то, что сейчас внутри, нельзя назвать иначе, чем внутренности. Никакой пустоты и холода. То есть, вообще ничего. Как если бы ничего и не происходило. Вот только стараюсь не смотреть на визитную карточку похоронного бюро. И вот именно за мое состояние мне ужасно стыдно. Ведь я ее правда очень любила. И люблю сейчас. И чувство тоски из-за того, что я так редко говорила ей об этом, что о многом умолчала. Наверное, так всегда бывает, когда умирает кто-то близкий? Наверное, до меня просто до конца не дошло случившееся.
“If there ever comes a day when we can't be together keep me in your heart, I'll stay there forever” Winnie the Pooh
читать дальшеТо, что Шитт П попала именно в их класс, можно было считать большой удачей. Изучать её, находясь в непосредственной близости столько времени каждый день, было гораздо удобнее, и первое, что Гокудера сделал – это пересел с передних рядов, так, чтобы находиться сзади и чуть левее от её парты. С такой позиции не приходилось постоянно вертеть головой, и наблюдение можно было вести незаметно, прикрываясь для маскировки учебником. Вторым его шагом стал «Дневник наблюдений за НЗЖ», который он исправно заполнял убористой клинописью своего секретного шифра. Записью под номером один в нём стало описание внешних примет «объекта», вкупе с попыткой его зарисовать – по правде говоря, не слишком удачной. Этому занятию он посвятил пол-урока, испытывая азарт и тайную гордость первооткрывателя. Нечто подобное, наверное, ощущал бы охотник, отправившийся в лес пострелять куропаток и обнаруживший на полянке спящего мамонта. Пересчитав напоследок все колечки в левом ухе НЗЖ, Хаято занёс в свой манускрипт и эти данные. Правое ухо ему с его места было не видно. Но пытливый ум исследователя жаждал хоть какой-то деятельности, и, помаявшись немного, он сделал приписку: «Объект об установленном наблюдении не подозревает». Потом снова воззрился на Шитт П. И тут Шитоппи, до того поглощенная созерцанием классной доски, резко повернула голову и уставилась прямо на него. Глаза у неё были странные – большие, немигающие, и с совершенно непонятным выражением. Но, вроде бы, не сердитые. Гокудера тут же уткнулся в учебник, делая вид, что просто случайно взглянул, и вовсе не думал её разглядывать. Когда через минуту он рискнул снова осторожно покоситься в её сторону, то Шитоппи все ещё смотрела на него. А потом высунула кончик розового языка и отвернулась назад к доске. Гокудера опешил. И, посомневавшись, записал в дневник: «Объект показал мне язык. Вероятно, это был особый сигнал, пока что не поддающийся расшифровке. Наличие у объекта способности к телепатии – под вопросом».
В перерывах между уроками Гокудера и не думал прекращать свое наблюдение. На большой перемене он перебежками следовал за Шитт П, отслеживая все её перемещения по школе. Для обеда она облюбовала небольшой пригорок на заднем дворе и Хаято, притаившись за деревом в паре метров позади, не спускал с неё глаз. Питалась НЗЖ тоже не как все люди – сидя в позе лотоса; а на обед у неё были, кажется, бобы, и непонятные продолговатые стебли неизвестного растения. Наверняка, тоже неземного происхождения. Гокудера уже хотел достать дневник и сделать очередную заметку, но Шитоппи вдруг произнесла, не поворачивая головы: - Это сельдерей, Гокудера-кун. Хочешь попробовать? Хаято вздрогнул, заозирался по сторонам, и, не обнаружив поблизости ни одного другого Гокудеры, нерешительно выступил из-за дерева. - Сельдерей? - Ну да. Очень полезно, - Шитоппи протянула ему один стебель и добавила, глядя на него не мигая, - Ты такой странный, Гокудера-кун. Гокудера взял предложенное, надкусил и осторожно пожевал. Действительно, сельдерей. - И что, ты всегда так… обедаешь? - Я на особой диете, - пояснила Шиттоппи, и захрустела своей зеленью. После обеда Гокудера сделал новую запись в дневнике: «Объект питается исключительно бобами и сельдереем. Очевидно, её организм не способен воспринимать иную земную пищу. Способность к телепатии – подтверждена».
На уроках астрономии Гокудера был собран и внимателен вдвойне, ожидая, что НЗЖ так или иначе себя выдаст. Поначалу он был разочарован – Шитт П записывала задания, слушала учителя, читала учебник – словом, делала все то же самое, что и все остальные ученики. Но в жизни каждого исследователя рано или поздно наступает переломный момент, счастливая случайность, несущая с собой озарение и награду за терпение и труды. Момент этот бывает разным: кому-то падает на голову яблоко, у кого-то выливается из ванны вода. Для Гокудеры Хаято такой судьбоносный миг настал, когда для доклада на произвольную тему Шитоппи выбрала туманность Андромеды. С трудом удержавшись от ликующего вопля, он застрочил в дневнике: «Установлено место происхождения объекта – туманность Андромеды. Конкретная планета подлежит уточнению». Эту запись, как особо важную, он дважды обвел красным карандашом, и в тот же день взял в библиотеке книжку по астрономии. Дома, лежа на кровати, Гокудера долго изучал картинку с этой самой туманностью – эллипс из множества мелких светлых точек, звёздная пыль, рассыпанная по черному небу. Огромное количество светил, ещё больше планет. Интересно, там, на её родине, у всех такие глаза? Если следовать логике, выходило, что так, но Гокудере почему-то думалось, что вряд ли. Задумавшись, он задремал прямо рядом с открытой книжкой. Ему снилось, что он преодолевает миллион парсек, чтобы попробовать особый сорт сельдерея, какой растет только на родине Шитоппи. Во сне он был розовый, в фиолетовую крапинку.
В целом же училась Шитт П не слишком прилежно, и на уроках частенько дремала, запрокинув голову на спинку стула. В связи с этим в дневнике Гокудеры появилась следующая запись: «Объект опять спит на уроке. Несомненно, что для носителя сверхразума, далеко опередившего человечество в своем развитии и, вероятно, владеющего тайнами мироздания, все земные науки - давно пройденный этап и не представляют ничего нового». Если бы Гокудеру спросили, можно ли по аналогии считать носителем сверхразума Ямамото, исправно клюющего носом на соседнем ряду, он бы, возможно, задумался. К сожалению, никто никогда так и не задал ему этот вопрос.
Всеми наблюдениями Гокудера делился с единственным, кого считал достойным посвятить в своё исследование – с Тсуной. Тсуна слушал с вежливым интересом, изредка вставляя в рассказ ремарки вроде «Ого!» и «В самом деле?». О лучшем собеседнике нельзя было и мечтать. Идиллию разрушила Курокава Хана, как-то услышавшая обрывок их разговора и насмешливо фыркнувшая: - Пха! Никакое она не НЗЖ, обычная неформалка, вроде тебя самого. Меньше научную фантастику смотреть надо. - Много ты понимаешь! - рявкнул на неё Гокудера, а Тсуна робко спросил: - А что если… ну, вдруг она права? - Насчет неформалки? Хмм… Гокудера задумался, а потом вдруг расцвел: - Точно! Она не просто НЗЖ, она неформальное НЗЖ! Это делает её еще более уникальной! Ты гений, Десятый! Тсуна обреченно вздохнул.
Последним важным – и очевидным – наблюдением являлось то, что для провинциального Намимори Шитоппи выглядела, пожалуй, слишком уж экзотично. И хотя в их классе все привыкли к ней довольно быстро, зато с остальными учениками возникали проблемы. Следуя за ней по коридору неотступной тенью, Гокудера поневоле замечал все. Когда Шитоппи проплывала мимо, сопливая мелочь изумленно раскрывала рты и, тараща глаза, жалась к стенам. Девицы из параллели – тупые курицы – идиотски хихикали и перешептывались за спиной. Но хуже всех были великовозрастные уроды из старших классов. Эти громко ржали, никого не стесняясь, и кричали ей вслед... разное. Гокудере хотелось надавать подзатыльников мелким, наорать на девиц, а вот уродам-старшеклассникам… тут у него сами собой сжимались кулаки и угрожающе выдвигалась вперед челюсть. Сама Шитоппи сохраняла поистине космическую невозмутимость и разных дебилов, кажется, вовсе не замечала. Гокудера скрипел зубами и пытался брать с неё пример. Получалось у него, как вскоре показал случай, плохо.
Дело было на заднем дворе – там, где Шитоппи любила обедать. Гокудера по привычке занимал наблюдательный пост за деревом. Инопланетянка медитировала, и если и знала о его присутствии, то виду не подавала. Минут через пять их уединение нарушил какой-то здоровый тип – один их тех уродов, что больше всех нарывались и так бесили Гокудеру. Рожа у него была наглая, да и весь вид в целом ничего хорошего не предвещал. Ухмыляясь, он подошел к Шитт П. - Эй, чудище, чего здесь расселась? Ответом ему была тишина и стрекот кузнечиков. - Ты глухая, что ли? - тип нагнулся и заглянул ей в лицо. Но Шитоппи, казалось, настолько глубоко ушла в транс, что даже не ощущала рядом собой чьего-то присутствия. Гокудера его узнал – это был Маширо Сато, один из шайки отморозков, постоянно ошивавшихся на школьной территории и вымогавших деньги у младшеклассников. Куда только смотрит Хибари со своим Комитетом? Сато между тем наклонился рассмотреть содержимое свертка с обедом, лежавшего на земле рядом с девушкой. - Эт че за дрянь, сено что ли? Так на хрена ты его с собой таскаешь, тут же травы полно! – он глумливо заржал, довольный собственной шуткой, и махнул ногой, будто собираясь пнуть сверток. Гокудера почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом. И хотя некое чутьё подсказывало ему, что Шитоппи, если захочет, вполне в состоянии за себя постоять, размышлять над этим было некогда. Он выскочил из своего укрытия. - Эй, ты! Сато обернулся на окрик, и, увидев, что к нему приближается набычившийся Хаято, на секунду изменился в лице и отступил. О кулаках вспыльчивого итальянца кое-кто из его дружков знал не понаслышке. - Какие-то проблемы? - Проблемы? Да нет никаких проблем, - Сато зло сощурился, на лице тут же вновь появилось наглое выражение. - Ну так вали отсюда. Гокудера подошел вплотную и уставился ему прямо в глаза. Мышцы напряглись, тело застыло, готовое нападать и защищаться. Через несколько секунд Сато хмыкнул и отвел глаза, небрежно сплюнув на траву: - Ещё поговорим. Затем сунул руки в карманы и вразвалочку двинулся прочь. Гокудера презрительно посмотрел ему вслед и процедил: - Обязательно. Но этот гад, отойдя на несколько метров, обернулся и крикнув: «Парочка уродов!» - тут уже рванул со всех ног. Первым желанием Гокудеры было догнать его и врезать от души. С трудом сдержавшись, он пообещал себе непременно надрать козлу задницу при следующей встрече. Потом вспомнил о девушке. Шитт П сидела на своем пригорке в прежней позе, будто ничего и не произошло. Глаза за стеклами желтых солнцезащитных очков были закрыты. Потоптавшись, он присел рядом. Наверное, нужно было ей что-нибудь сказать, но в голове было совершенно пусто от звенящей ярости. Пару минут они сидели молча. - Прикольный у тебя браслет, - первой нарушила тишину Шитоппи. Гокудера рассеянно посмотрел на тяжелый металлический браслет на своем запястье. - А, этот… Купил тут в одном магазинчике. Там много всякого. И, не выдержав, взорвался: - Чёрт, надо было все-таки дать в морду этому выродку! Хотя бы разочек! - Не нужно, Гокудера-кун. Со мной это часто бывает, на всех кулаков не хватит. Хотя раньше бывало и хуже. У вас тут весьма мирно, если сравнивать. - Со мной тоже…бывало, - посомневавшись, признался Гокудера. Воспоминания об итальянских трущобах живо всколыхнулись в памяти. Не то, чтобы ему хотелось этим с кем-то делиться, но всё то же чутьё подсказывало: с Шитоппи – можно, она поймёт… Так, как надо, поймет. - Ну, тут нет ничего странного. Это даже закономерно. - Эмм... В каком смысле? - Люди пугливые, боятся того, чего не понимают. Мы слишком круты для этой планеты, вот и всё. В голове у Гокудеры зажглась красная лампочка с надписью «BINGO!». Вот он, момент откровения, желанный, долгожданный, который нужно было ловить, не теряя ни секунды. Он спросил, стараясь, чтобы это звучало не слишком взволнованно: - А для какой… Для какой – не слишком? Но Шитоппи вдруг резко встала, и, обернувшись, протянула ему руку: - Идём. - Куда? – недоуменно спросил Гокудера, а сам машинально ухватился за протянутую руку и встал следом. - Покажешь мне тот магазинчик.
“Объект от прямого вопроса о своем происхождении уклоняется. Ну и черт с ним, так даже интересней. Выясню сам… рано или поздно”, - думал Гокудера. И шел показывать НЗЖ, предположительно - пришелице с неизвестной планеты в туманности Андромеды, местный магазинчик с модными побрякушками. Ладонь Шитоппи так и осталась в его руке.
[19:41:11] ваш капитан о.: ТЫ ТАМ СМОТРИ [19:41:12] ваш капитан о.: ПО ДЕВОЧКАМ НЕ ГУЛЯЙ [19:41:18] ваш капитан о.: И ПО МАЛЬЧИКАМ ТОЖЕ [19:41:19] ваш капитан о.: ШАЛУН [19:41:31] :3: Я ТОЛЬКО ТВОЙ :З [19:42:56] ваш капитан о.: ПРАВДА? ТзТ [19:43:16] :3: КОНЕЧНО :З [19:43:23] ваш капитан о.: ОХОХОХ
наеврное, надо просто не пытаться заводить с кем-то еще дружбы. Елси люди не хотят, знаичт не хотят. В конце концов,у меня есть шесть человек. Целых шесть человек. Вполне достаточно. Просто пор менять взгляды и понимать, что далеко не все такие дружелюбные и нуждаются в моей поддержке, да. Всё хорошо.
С каким бы человеком ты ни расстался, всегда будут наступать моменты, когда тебе будет не хватать именно его. Именно его фирменного словечка, именно его улыбки, именно его тембра голоса, фигуры, образа жизни или его мыслей. Того, как он произносил твое имя, какой пил кофе, как и чем угощал тебя и что произносил при этом, его глаз. Неважно, любил ты его или виделся с ним один раз в жизни. Когда-нибудь твое подсознание вспомнит , что в твоей жизни было именно это, и это было связано с каким-то определенным человеком, и ты вспомнишь, что был когда-то с ним связан чем-то, и поймешь, что неплохо было бы, если бы прямо сейчас повторилось бы то же самое, что и тогда. Ни один человек не проходит через твою жизнь, не оставив ни следа. Даже тот, на котором ты только задержал свой взгляд в метро...
читать дальшеХаус ненавидит дежурства в клинике. В его личном рейтинге, мешающих жить факторов, они номер два после боли. Или три. Или пять. По крайней мере, точно в первой десятке. Осматривать хронический насморк, ранние токсикозы и врождённую глупость, бесперебойно поставляемые адским конвейером страховок, что ещё может так качественно испортить день? - Скажи мне, что в приёмной никого, Мег! – Не останавливаясь, приветствует Хаус. Но уйти не успевает. Будь его нога здорова, а шаг таким же быстрым, как до инфаркта, он бы успел, проскочил на последних секундах и, притворившись глухим, растворился в больничных коридорах на несколько часов. - И не мечтайте. – Уже у самого конца стойки регистрации Мег, дежурная и очень обязательная сестра, преградила путь папкой с первичным осмотром пациента. – Вторая смотровая. Два панка. Один, похоже, обдолбанный. - Прекрасное утро. В смотровой Хаус находит двух маргинально одетых сопляков, о чём-то спорящих на итальянском. Один, в полосатом свитере - светлой памяти Фреди Крюгера, уже начинает закипать, тогда как второй, флегматичный, с подведёнными глазами, добивает его монотонным бубнежом. - Отлично, гости из старой доброй Европы. На что жалуемся? Я сегодня очень тороплюсь. – Хаус тростью подтягивает к себе стул. – Ну? - Он кашляет кровью. – Блондин нескромно указывает пальцем на сотоварища, чуть не попав ему в глаз пальцем. – Чуть свитер мне не испортил нарочно. - А вы бы меня меньше колотили по животу, семпай. – Скучным голосом отзывается второй. – У меня горло поцарапано. А он – кивок в сторону старшего – просто хочет поиграть в доктора. - Тогда вы не по адресу, ребята. Через две улицы отсюда есть отель, там и играйте. – Хаус поднимается и разворачивается, чтобы уйти. - Этот гадёныш мне пальцы откусит. Заштопайте ему горло здесь, он всё равно боли не чувствует. А в карте запишем бронхит. Хаус останавливается и заглядывает в карту. Тощий парень слишком уж нагло говорит, тихо двигается, и безделушку на голове носит совсем уж неприлично дорогую. В персональных данных карты записан Фран Смит - который равнодушен к боли. Не умно, но весело. Хаус разворачивается, грузно опёршись на трость. - И как же Фран Смит так оцарапался? - Неаккуратно завтракал. - Семпай, пытался запихнуть мне в горло стилей. – Одновременно говорят «панки». И старший ощутимо толкает младшего в плечо. - Здесь кто-то лишний. – Хаус многозначительно замолкает и смотрит в лицо блондину. Тот фыркает, минут пять скалится и переминается с ноги на ногу. Но уходит. - А вы весёлый, доктор. Мне нравится. На прощание он заезжает младшему локтем, безошибочно попав в солнечное сплетение. Тот сдавленно выдыхает, но не морщится. - Не церемоньтесь, с этим мелким. Я не люблю ждать. Дверь нарочито громко хлопает. Хаус переводит взгляд с неё на пациента. - Близкие у вас отношения. - Аж до самого горла. – Равнодушно тянет паренёк. – Порез не серьёзный. Я просто мстил семпаю. Он замолкает и ничего не выражающим взглядом сверлит папку. - Давайте запишем бронхит, и я пойду. Не хочу снова в сендвиче найти иголку. – Так же папке поясняет пациент. - У тебя же нет анальгезии. – Вкрадчивым голосом сообщает ему Хаус, откладывая папку на стол. Парень поднимает на него мутные глаза с длинными нарисованными к скулам стрелками. - Не рассказывайте семпаю, не отстанет же. – Также вкрадчиво, отвечает он, чуть-чуть приподнимая уголки губ в улыбке. Хаус улыбается в ответ. - Викадин будешь?